Близнецы - Страница 34

— Некуда уезжать, не знаю, куда.

Где-то далеко, на самой границе слуха, что-то гудело — низкий, вибрирующий звук.

— Поедем просто так, — пожал плечами Танатос, — ничего, справимся.

— Нам помогут, — добавила Гипнос.

— Дворники, — улыбнулся Артем, — в лучшем случае — работники библиотек и хосписов. А искать нас будет ФСБ и, если я вас правильно понял, еще и бандиты.

— Не обязательно, — вскинулась Гипнос, — дело не в работе, а во внутреннем настрое.

— Да понял я, — с досадой перебил Артем, — только это одно и то же. Людям, у которых есть власть, не больно-то хочется перемен. Вот и получается, что за нас только слабые, а против только сильные, — он помолчал немного, — ладно, попробуем стопом доехать до Кургана, а там посмотрим.

— Учтите, — он похлопал по карману, в котором, не вынимая, носил электрошок, — это — для защиты. Грабить я никого не буду. Так что будем работать.

Танатос кивнул, Гипнос посмотрела на него укоризненно.

— А почему Курган? — спросила она.

— Знавал я одну девочку оттуда. Не знаю, как город, но девочка была хорошая, — беспечно ответил Артем.

Танатос прыснул.

Гудящий звук стал громче. Теперь ясно было, что это летит вертолет. Артем допил чай, вытянул сигарету, повертел ее в руках и только тут сообразил.

— Так… Бегом в спальню, собирайтесь.

Сам он выскочил из кухни, пронесся по коридору и распахнул деревянную дверь сторожки.

Звук. Здесь гул приближающегося вертолета был намного громче. Но на улице было пусто и спокойно. Прохожих не было, стояло несколько припаркованных иномарок — вроде бы тех же, что и вчера.

«Может быть, еще не все, — билась одуряющая мысль, — мало ли вертолетов летает над городом».

Но тут Артем увидел, что за стоящим у кладбищенской ограды джипом кто-то прячется. Тяжело и, наверное, с кряхтеньем, согнувшись, сидит на корточках, опершись кистью о грязный асфальт. И из-за капота выглядывает кусок спины, обтянутой нелепой ярко-красной Андреевой курткой.

Стараясь выглядеть спокойным, Артем еще раз огляделся, скользнув по джипу рассеянным взглядом, посмотрел на небо — вот он, сволочь, быстрый ярко-желтый вертолетик в густой вечерней синеве, совсем уж близко. Артем почесал грудь, зевнул и вернулся в сторожку.

Дети сидели рядышком на разложенном диване, у ног стояла черная спортивная сумка.

— Твое мы не собирали…

— Да, да, — Артем скидывал в рюкзак смятые футболки, аккуратно обернул свитером ноутбук и сунул туда же, — все, ребята. Кажется, нас брать приехали.

— Что делать будем? — деловито спросил Танатос.

— Уходить, что делать, — нервно рассмеялся Артем, — одна надежда — стрелять сразу не будут, блин.

Он утряхнул рюкзак, оглядел душную темную комнатку.

— Все, на кухню.

Артем отдернул прибитый, оказывается, прямо к раме, бархат и тут же увидел сквозь коричневое от пыли стекло чье-то бледное, искаженное лицо.

И вот тут впервые в жизни он повел себя, как киногерой. Не задумываясь, Артем обтянутым штормовкой локтем разбил стекло и вместе с градом осколков вывалился из окна на растерявшегося соглядатая.

И весь героизм кончился. Бледный человек, лежа под Артемом, обхватил его шею локтем и сдавил. Артем застонал, разбухшие от прилившей крови уши заполнял низкий клекот зависшего над ними вертолета. Противник подвернул его под себя, нажал коленом на пах, слепой от боли Артем нащупал в кармане электрошок и, позабыв все наставления продавца, ткнул им в живот врагу и разрядил. Тут же все его тело сострясла мгновенная всепроникающая боль, перед ослепшими глазами, в которых отражалось теперь темное небо и желтый вертолет в нем, плавала какая-то засвеченная темнота или, может, затемненный свет. Он ничего не слышал и ничего не видел, но обоняние на мгновение обрело удивительную чуткость: пахла сырая черная земля, пахло потом — его и противника, из разбитого окна несло водкой и духотой, а от подножия склона талым снегом и почему-то огурцами пахла река.

Близнецы замерли на мгновение, уставившись на два тела у своих ног. Потом молча подхватили Артема подмышки потащили вниз, в темную глубь кладбища. С вертолета что-то хрипел мегафон, но пока не стреляли.

Они тащили его из последних сил — с самого начала были эти самые последние силы — и продирались сквозь кусты, и спотыкались на ровном месте, и кусали воздух оскаленными ртами, а над головой висел ярко-желтый вертолет и оглушающее кричал что-то человек с мегафоном, и ветер пригибал их к земле, швырял в лицо веточки и комочки земли. Надгробия — старые и новые, мраморные и жестяные, кресты и звезды — казались ненастоящими, будто позабытая декорация к давно снятому и забытому фильму.

Они как раз уволокли Артема с центральной аллеи, когда тот длинно, прерывисто застонал и попытался схватиться руками за воздух, окончательно застопорив их движение.

Дети помогли ему сесть, со страхом и долей отстраненного любопытства глядя на него: белая, как холодильник, кожа (и черные комочки земли, налипшие на щеку), обугленные жерла ноздрей, сухой, неестественный блеск глаз.

— Ты как? — спросила Гипнос.

Артем замотал головой и снова застонал — теперь коротко и жалобно.

— Идти сможешь? — спросил практичный Танатос.

Но идти все равно уже было некуда. Быстрым, уверенным шагом к ним приближались люди — молодые веселые парни с пистолетами в руках, улыбающиеся (еще настороженно, но все же улыбающиеся) своей добыче. Где-то за их спинами алела куртка Андрея.

А снизу, от реки, к которой они пробивались, шли другие — в синих одеждах и черных масках, с короткими автоматами в руках.